Президент ФЗГ Алексей Симонов выступил 3 февраля в Лондоне с докладом

Президент ФЗГ Алексей Симонов по приглашению британского Королевского Института международных отношений выступил 3 февраля в Лондоне с докладом о состоянии прессы в России на международной конференции Chatham House – Independent thinking on international affairs. (ENGLISH VERSION)

Леди и джентльмены!

            20 лет назад Берлинская стена, разделявшая мир социализма и мир капитализма рухнула, открыв возможность для движения людей, идей и капиталов. Перемещение людей было довольно хаотичным и с тех пор представляет собой вариант броунова движения с той лишь особенностью, что с Востока на Запад почему-то чаще заносило людей с интеллектом, а с Запада на Восток – с хватательным рефлексом. Идеи (а это были версии демократического переустройства жизни) двинулись в основном на Восток (те, которые на Запад, те двигались еще при стене).           А деньги, которые образовались в результате освоения некоторых основ демократии, двинулись в обратную сторону – на Запад. В результате образовавшегося безденежья демократические идеи плохо закрепились на восточной почве. Зато деньги, в результате перемещения их на Запад, заметно там укоренились, и проросли, в конце концов, экзотическими цветами в виде  замков, яхт и футбольных клубов «Челси», «Арсенал» и «Манчестер Сити».  Но если перемещение людей и денег обеспечивалось изменениями в политике и экономике, то перемещение идей осуществлялось через очнувшиеся от долгого сна Средства Массовой Информации скажу больше: СМИ пробудились еще до падения стены и в том, что она в конце концов рухнула, важную роль сыграла гласность, русский синоним свободе слова, свободе мнений, свободе самовыражения, свободе митингов и шествий, и многих других свобод, которые гласность временно заменила.

           Гласность стала таким важным фактором перестройки, что средства массовой информации стали называть 4-й властью. Это было начало 90-х и российские СМИ (газеты, радио и особенно ТВ) в это поверили. Поверили настолько, что в них власть слова одержала верх над властью смысла. Это был период, когда в Союзе Журналистов всерьез поднимался вопрос о создании журналистской партии.            Так российская новая журналистика потеряла скромность. А не прошло и двух лет, как она потеряла невинность. На выборах Бориса Ельцина for the second trim, пресса сначала превратила пятиугольник кандидатов в единственную дилемму: или Ельцин, или коммунисты, потом всеми силами стала давить на ельцинскую чашу весов. Ельцин выборы выиграл. Но пресса продемонстрировала, что ее можно купить, ангажировать, политически соблазнить. Что она – товар, который продается. Особенно за большие деньги. Не Закон является для нее хозяином, а хозяин является для нее законом.            Произошло это в том самом 1996 году, когда впервые в полную силу заработала команда НТВ. Заработала, получив в полное владение 4-й канал. Но получив лицензию на вещание не через установившуюся процедуру, а непосредственно из рук только что избранного президента, в чьей избирательной компании сотрудники НТВ принимали непосредственное участие.

            Следующие 4 года пресса России была очень похожа на Западную прессу. Владельцев прессы было много. Каждый из них имел в прессе свой интерес и в конечном счете и информационное пространство России худо-бедно включало в себя все имеющиеся в стране точки зрения, хотя преобладали точки зрения наиболее богатых людей, имевших возможность покупать СМИ.            В ту пору в поисках финансирования нашей общественной организации я встречался с одним олигархом. На мое предложение дать денег команде, которая будет поддерживать гласность в стране,  он улыбнулся  и сказал: «А зачем? Мне, если нужна будет гласность, проще купить пару газет или телевизионный канал».            Особенно сильно повлиял на состояние прессы дефолт 1998 года, когда многие еще относительно независимые СМИ вынуждены были сами идти в поисках финансирования на поклон к денежным мешкам.           Последний ельцинский срок характеризовался большими информационными войнами между образовавшимися крупными частными медиахолдингами. Дело в том, что для большинства хозяев этих медиахолдингов информация, пресса не были основным  профилем их бизнеса. Поэтому этические нормы характерные для развитой прессы перестали соблюдаться. Настолько, что подписанная накануне очередных выборов Хартия вещателей, где среди подписантов были собраны все каналы ТВ, просуществовала ровно столько, сколько времени ушло на ее торжественное подписание. Положения ее стали нарушаться буквально со следующего дня.

            И все-таки 90 годы, особенно первая их половина, были лучшими, наиболее свободными, не ущемляющими чувства собственного достоинства и прессы в целом, и журналистов в частности. Неслучайно высшей точкой этого периода стала первая чеченская война, которая закончилась во многом из-за того, что пресса не дала возможности правительству  и командованию одержать победу в информационной войне ни над Чечней,  ни над правдой этой войны.            В 1999 году Россия стала жертвой первой операции «преемник». Операция сопровождалась взрывами жилых домов в Волгодонске и Москве и началом 2-й Чеченской войны. С этого момента начинается период деградации Средств Массовой Информации в России.            Демократическая риторика сохранилась, но слова стали постепенно терять свое содержание. Вместо «it is called so» появляется формула «it is so called…» - так называемое правосудие, так называемая демократия, так называемые выборы, так называемая свобода митингов и шествий. Смысл из слов вытравлялся постепенно, но неуклонно. СМИ к этому надо было привыкнуть. Чтобы ускорить этот процесс власти пришлось устроить несколько показательных порок. Ликвидация редакции канала НТВ под названием «спор хозяйствующих субъектов», ликвидация редакции канала ТВ-6 под названием «неправильное использование лицензии». Увольнение главного редактора газеты «Известия» за публикацию на первой полосе трагических фотографий из Беслана без внятного изложения причин. Таких показательных наказаний не надо было проводить много. Пресса сама быстро все поняла. И главное: ни одна из государственных катастроф: ни взрывы в Волгодонске и Москве, ни трагедия атомной лодки «Курск», ни захват заложников в Норд Осте, ни гибель детей в Беслане – ни одна не получила исчерпывающего, удовлетворяющего общественное мнение объяснения. Не был наказан ни один повинный в этих трагедиях и катастрофах крупный чиновник.            Убийства журналистов, а их на год, в среднем от 5 до 13, не расследовались и убийцы не получили никакого наказания. Достаточно сказать, что если расследования тяжких преступлений завершаются наказанием преступников в среднем в 75 - 80 случаев из ста, то убийства журналистов доводятся до логического конца в 9 случаях из ста, т.е. в 8-9 раз реже.

            Гласность перестала означать открытость и прозрачность.

            Ушли выборы – гласность осталась.
            Ушли свобода митингов и шествий – гласность осталась.
            Ушли свобода слова и самовыражения, и гласность стала тем, что она есть сегодня: по сказке «Новое платье короля» - свобода выкрикнуть из толпы, что король голый.
Олигархи стали такими послушными, что принадлежащие им медиахолдинги и каналы соревнуются в том, кто лучше расскажет о том, как Россия встает с колен.
Это особенно стало заметно при освещении последней по счету войны – Южно-осетинского конфликта.
Телевидение сменило флаги: вместо информирования оно занимается пропагандой.
Большинство газет перестали быть независимыми, они превратились в муниципальные и городские учреждения, где господствует цензура. Самоцензура стала основным свойством действующего журналиста. У каждого есть свой огородик, за пределы которого он старается не высовываться.

Журналистика напоминает вполне современный зоопарк. В нем есть более и менее тесные клетки, где содержатся те или иные газеты, радиостанции, телеканалы. Есть в этом зоопарке и просторные вольеры, которые отделяются от зрителей рвом запрета. Есть, наконец и отведенные пространства для немногих средств массовой информации оставленных на так называемой свободе. Большинство из них сегодня известны всему миру. Это «Новая газета», журнал «Нью Таймз», «Эхо Москвы», неделя с Марьяной Максимовской на канале РЕН-ТВ, портал «Грани.ру». Иногда сюда выпускают погулять и других обитателей зоопарка. Но в этой части зоопарка не действуют правила безопасности. Последняя охота в этих краях проходила меньше месяца назад. И жертвами ее стали журналистка Анастасия Бабурова и адвокат «Новой газеты» Станислав Маркелов. Это двойное убийство еще не занесено в наш список убитых, где с 93 года уже имеется 309 имен.

Стену, которая рухнула 20 лет тому назад, мы успешно выстроили внутри себя.

Благодарю за внимание.

Ladies and gentlemen

    20 year ago the Berlin wall which divided socialist and capitalist camps fell down and gave way to movement of people, ideas and money.
    People moved both directions in a chaotic  way but with a certain peculiarity: from East to West more often moved people making career and from West to East – people making money.
    Ideas or versions of democratic development moved mainly to the East opposite to Soviet times when they fled through the wall to the West.
    Money that started concentrating in the East as a result of implementation of new   ideas moved to the West where they were converted into exotic flowers like castles, yachts and football clubs. In the opposite direction moved charitable money to help the East to survive.
    But if the transportation of people and money was supported by changes in politics and economy the flow of ideas became possible through media which awakened from long soviet sleep. More then that: media awoke before the wall’s destruction and it’s fall was partly the result of by the Russian Media, activities with glasnost playing the main role. Glasnost was a Russia analog to freedom of speech, to freedom of opinions, freedom of selfexpression, freedom of Meetings and Marches and many other freedoms which glasnost temporarily  replaced.
    Glasnost became such a fundamental part of perestroika, it was so much connected with Media activities that Mass Media in the beginning of the 90-s were named, both by  them selves and by the audience the “4-th  power”. Media believed in it so truly that the power of words seemed more important then the power of common sence. It was in those years that the Union of Russian Journalists seriously discussed the idea of giving birth to separate, “Journalists Political party”.
    Thus  new Russian Journalism lost   modesty. And less then 2 years later it lost its innocence. During Boris Yeltsin  elections for the second tirm press started playing important political role: first it changed the electional landscape  with 5 candidates into a two sides balance: with Yeltsin on one  and with communists on the other side, and then pressed with all its strength on the Yeltsin’s  side.  The President had reached  his second tirm. But press had shown that it can be bought, pushed politically engaged. That Media is a bunch of goods that can be sold   especially for good money.   That not the Law is it’s boss, but  the  Boss is it’s law.
    It all took place at the beginning of 1996, when the team of NTV started their full-time work, getting a license for 24 hours broodcasting on the 4-th state channal. But it got the license not through    normal procedure but strait from the hands of newly elected president, in whose electional campaign  they played such an important role.
    Next 4 years Russian media very much resembled their Western analogue.  There were a lot of owners. Each of them had his specific interest in buying an informational source  and,  in the long run, informational space included  all or most points of view existing in the country. And as it is in the West, best positions were occupied by the Media belonging to the  richest individuals or enterprises.
It was during that very period that seeking for money for my nongovernment organization I visited one of the oligarchs. My suggestion to  support the team, protecting glasnost in the country, made him smile: “What for? If I would need glasnost I would easily   buy two newspapers or a TV-channel”.
    Default of 1998 changed a lot in this situation: many newspaper, radio-stations and regional TV-companies who were more or less independent had to crawl pleading for money to government or to money – bags.
    Yeltsin’s last term was characterized by big informational wars between huge private media holdings. The owners of these holdings were seldom interested in making money on information, media were an off - shoot of their businesses, so the ethical norms and rules, characterising for the well developed press, seized to work. To confirm it I can  remind you of the fate of Charter of Broadcasters, which was signed by main country channels on the eve of new elections and was violated next moment after it was signed.
    Nevertheless the 90-s, especially their first half, were the best time of the 20 years we are analyzing. Media were mostly free,  honour    and dignity of journalists were not just words. It is not by chance, that the highest  point of this press freedom was reached during the first Chechen war, which ended mainly because the Media did not give  the government  and High Ranks Army officers an opportunity to hide dramatic details of that war from the people of Russia.  Truth was the winner in the informational war.
    In 1999 Russia became a victim of the first operation called “successor”. It was accompanied by the blow ups of apartment houses in Volgodonsk and Moscow, and the beginning of the second Chechen war. Since this moment the degradation of Russian Mass Media started.
    Democratic rhetoric   was still there, but the words started loosing their meanings. Instead of “it is called so” came the formula “it is aso called” – so called justice, so called democracy, so called elections, so called freedom of Meetings and Marches. Meaning of words was exterminated day by day without interval.  Media had to get accustomed to it. To make this process more effective the powers had to organize several spectacular floggings or whippings. Elimination of the editorial    of NTV – channel under the name of “businesses argument”, elimination of the editorial of TV-6 channel under the name of “improper use of licenses”, Firing of the chief – editor of  Izvestia  newspaper for publishing on the front page, some tragic photos from Beslan without any public explanation. There was no need to make such public punishments numerable.  Media took the hint easy and fast. And look at the result  – not a single of national catastrophes, neither blow ups in Volgodonsk and Moscow, nor tragedy of submarine “Kursk”, neither capture   of the refugees in Nord-Ost nor death of children in Beslan – not a single one got a full, reliable,  explanation, satisfactory to public opinion. Not a single high rank official responsible for these tragedies, was punished.
    The majority of the killings of journalists which take place in Russia every year  from 5 (in 2008) up to 23 (in 1994) were not investigated at all, and most of the killers and especially those who ordered those killings were never punished as well.
    Just compare: investigations of criminal cases in Russia in general bring up to 80 percent of successful results. Killers of journalists are brought to court from eight to nine times less frequently.  
    Glasnost stopped meaning openness and transparency. The tree elections were lost -  glasnost remained Freedom of Meetings and Marches was gone, glasnost remained. Freedom of speech and self-expression was lost and glasnost  became what it is now – the opportunity to shout out of the crowd that the king is naked – as in “New emperors cloths” old fairy-tail by Hans Cristian  Andersen.
    The oligarchs became so obedient that the Media still belonging to them are competing: who can better tell the world that Russia is coming up from its knees. It was especially evident during the last Russian war – South Ocetian conflict.
     Television stopped producing news it’s new production is propaganda. Most of the newspapers seized to be independent and  turned into city or municipal enterprises were censorship is an everyday practice. Self censorship   became the leading feature of new journalism and most journalists. Each of them have his small vegetable garden, where he grows up ideologically safe food.
    Contemporary Russian journalism reminds  me of a Zoo. Each animal has a cage of its our. Some cages are bigger some smaller. There are even huge enclosures, which are separated from the audience by invisible  but uncrossible moats. Yes there is a special territory near the entrance where the space is dedicated for a small amount of so called free media. The majority of them is well known to you and to all the world. It is Novaya gazeta, New times magazine, radio Echo Moscow, TV programme “A week with Maryana Maksimovskaya, some internet sites. Habitants of the Zoo are allowed to get out there from time for a walk. But it is exactly the space where wild journalists might meet the hunters. The last hunt happened here less then a month ago. And we all know the victims of this hunt. But you do not and I am afraid  will never know the name of the hunter.
Those two names – Anastasia Baburova and Stanislav Markelov are not yet included  into our of memorial of killed journalist which we compile from 1993. It contains three hundred and 9 names.
       The wall which was ruined 20 years ago is successfully rebuilt inside my country, inside us.
    Thank you for your attention.

← Все новости